Список форумов ДЕКАБРИСТЫ дубль
HomeFAQПоискПользователиГруппыРегистрацияВойти и проверить личные сообщенияВход
ДЕКАБРИСТЫ дубль форум
ТРУБЕЦКАЯ (ЛАВАЛЬ) ЕКАТЕРИНА ИВАНОВНА
На страницу 1, 2, 3, 4  След.
 
Начать новую тему   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов ДЕКАБРИСТЫ дубль -> Жены Декабристов
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:11 pm    Заголовок сообщения: ТРУБЕЦКАЯ (ЛАВАЛЬ) ЕКАТЕРИНА ИВАНОВНА Ответить с цитатой

ЕКАТЕРИНА ИВАНОВНА ТРУБЕЦКАЯ






Трубецкая Екатерина Ивановна
Миниатюра на слоновой кости Бестужева Н.А., 1828 г.
Местонахождение оригинала не известно.



Как только был вынесен приговор мужу Екатерины Трубецкой, эта мужественная женщина без малейших колебаний приняла решение ехать в неизвестность.

Тонкая натура, воспитанная в великосветских салонах, Екатерина Трубецкая совсем не подходила для путешествия в Сибирь длиной более шести тысяч верст. Впереди только неизвестность, но она хотела быть рядом с осужденным супругом — декабристом Сергеем Трубецким. В развитие событий попытался вмешаться Николай Первый, который всячески отговаривал Екатерину Трубецкую от опрометчивого, по его мнению, шага. Однако женщина была непреклонна. Интересно отметить, что понимание княгиня нашла в лице императрицы — она не только не осуждала Екатерину Трубецкую, но и поддержала ее, заверила, что сама поступила бы также.


Последний раз редактировалось: AWL (Вс Мар 19, 2017 7:38 pm), всего редактировалось 2 раз(а)
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:11 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой





Екатерина Ивановна Лаваль.
Портрет работы Сесиль Моудет.

1820 г.
Оригинал хранится во Франции у потомков графини З.И. Лебцельтерн.



Екатерина Трубецкая была "первой ласточкой", летящей навстречу сибирским морозам и деревенскому быту. Примеру ее неординарного поступка последовали другие жены декабристов, повергнув в смятение и шок императорскую чету. Естественно, эти женщины вызывали, по меньшей мере, неодобрение сытого и устроенного общества. Но Екатерина Трубецкая была не тем человеком, который обращал бы внимание на общественное мнение. Для нее главным была семья — родители и любимый супруг. Как ни странно, но родители сразу поддержали решение дочери, хотя и знали, что, вероятней всего, никогда ее больше не увидят. А супруг... Супруга гнали в кандалах в неизвестность. Император не желал проявлять ни капли снисхождения к революционерам и отправил в ссылку на самые дальние рудники. Екатерина Трубецкая очень долго добивалась разрешения последовать за Сергеем. Ни лишение дворянства, ни статус крепостной крестьянки в перспективе не смогли остановить намерениий этой женщины. Понимая весь ужас своего положения, она ни на минуту не засомневалась в своем решении и получила-таки разрешение на проживание рядом с мужем вблизи рудника. Это совсем не значило, что осужденный будет на вольном поселении, и жена будет просто ждать его с "работы". Нет, количество свиданий строго ограничивалось, и проходить они должны были в присутствии жандарма! Такое положение вещей сохранялось долгие годы. Со временем быт обустраивался и в жизнь пришли некоторые послабления в режиме. Но декабристов перевели из бараков в построенную тюрьму, и бедные женщины поселились в камерах. Спустя тринадцать лет после приговора условия содержания декабристов существенно ослабили. Некоторые даже построили свои дома, но этот факт, ни в коем случае, не умаляет величину подвига женщин, последовавших на самый край Империи за своими любимыми. И первой из них была княгиня Екатерина Трубецкая...


Последний раз редактировалось: AWL (Вс Мар 19, 2017 7:40 pm), всего редактировалось 2 раз(а)
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:12 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Великие женщины России: Екатерина Ивановна Трубецкая

Существует немало женских имён, оставивших значительный след в отечественной истории. Одно из них - Екатерина Ивановна Трубецкая, княгиня, жена декабриста.

Поступок женщин, уехавших за своими осуждёнными мужьями в далёкую и в те годы малоизвестную Сибирь, первой из которых была Екатерина Трубецкая, вызывал восхищение и преклонение современников: "Спасибо женщинам, они дадут несколько прекрасных строк нашей истории", - писал поэт и друг многих декабристов П.А. Вяземский.

Трубецкая прожила в Сибири 28 лет и умерла буквально за год до амнистии, позволившей оставшимся в живых декабристам и их семьям вернуться в европейскую Россию.

Героическая жизнь Екатерины Трубецкой воспета поэтами трёх стран - Альфредом де Виньи во Франции в его поэме "Ванда", Юлиушем Словацким в Польше - в произведении "Ангелли" и в России - Н.А. Некрасовым в его знаменитых "Русских женщинах".

ДОМ НА АНГЛИЙСКОЙ НАБЕРЕЖНОЙ


По материнской линии Екатерина Трубецкая происходила из семьи богатейших горнопромышленников Мясниковых-Твердышевых.

О богатствах этой семьи ходили легенды. Рассказывали, что первые деньги на разработку уральских рудников дал братьям Твердышевым и их зятю (мужу их сестры) Ивану Мясникову сам император Пётр I, которому понравилась их сметливость и расторопность. Молодые люди взялись за дело и в короткое время преуспели и разбогатели. Дочка Ивана Мясникова - Екатерина, в замужестве Козицкая, - приходилась бабушкой нашей героине. И имя своё Екатерина Ивановна получила в её честь.

У Е.И. Козицкой было две дочери: Александра и Анна Григорьевны. Обе они получили прекрасное по тем временам образование и обе составили удачные партии. Анна Григорьевна вышла замуж за русского посланника в Турине и Дрездене князя А.М. Белосельского-Белозерского, став приёмной матерью его дочери от первого брака Зинаиде, вошедшей в историю, как "царица муз и красоты", блистательная хозяйка московского салона княгиня Зинаида Александровна Волконская. Александра Григорьевна, будущая мать Е.И. Трубецкой, стала в 1799 г. женой французского эмигранта на русской службе Жана-Франсуа Лаваля.

Благодаря богатству жены Лаваль сравнительно быстро сумел достичь высокого положения. Он занимал видные посты в Министерстве народного просвещения, затем в коллегии иностранных дел, являлся редактором газеты "Journal de S.Petersburg", имел чин действительного тайного советника и высокие придворные звания. Заботясь о продвижении мужа по служебной лестнице, Александра Григорьевна вместе с тем старалась и об его обрусении. Она часто звала его не Жаном, а Ванечкой, а при посторонних - Иваном Степановичем.

Жене Иван Степанович был обязан и получением графского титула. Находясь в Лондоне, в 1814 г. Лавали узнали, что эмигрировавший во время революции Людовик XVIII возвращается во Францию и нуждается в деньгах. Предприимчивая Александра Григорьевна передала ему 300 тыс. франков, за что король пожаловал Лавалю графский титул, а с 1817 г. высочайшим указом Лавалю было разрешено носить этот титул и в России.

Жили Лавали в Петербурге на Английской набережной в особняке, построенном специально для них известным французским архитектором Тома де Томоном. Этот дом - одно из красивейших зданий города; он быстро стал известен всему петербургскому обществу. Лавали устраивали здесь (а летом - на своей даче на Аптекарском острове) блестящие приёмы, балы, обеды на 300-400 человек, детские праздники. На таких торжествах бывали члены царской фамилии, дипломаты, художники, музыканты, литераторы, в том числе А.С. Пушкин, П.А. Вяземский, В.А. Жуковский. Обсуждались литературные новинки, велись беседы на различные общественно-политические темы. На одном из вечеров Н.М. Карамзин читал главы из ещё неопубликованной "Истории государства Российского".

Дом Лавалей славился своей ценнейшей коллекцией произведений искусства - картинами, гравюрами, античной скульптурой, обширной библиотекой по истории, философии и искусству. Интерьеры дома украшали этрусские вазы, в одной из комнат был мозаичный пол, привезённый из Рима, где он когда-то украшал дворец императора Нерона.

В этом доме Иван Степанович и Александра Григорьевна прожили всю жизнь, здесь родились и воспитывались их дети - четыре дочери и сын. Стены дома видели и радость, и горе семьи. Из этого дома 25 июля 1826 г. Екатерина Ивановна, жена декабриста, уехала в Москву, а затем навсегда - в Сибирь.

Дом Лавалей сохранился и доныне. Теперь он входит в комплекс зданий Конституционного суда России.


Екатерина Ивановна Лаваль родилась 27 ноября 1800 г. Она росла и воспитывалась в обстановке не просто материального достатка, но в настоящей роскоши и атмосфере утончённой культуры. Мать зорко следила за воспитанием детей, старалась, чтобы они всегда были заняты полезным делом и не предавались праздности. Екатерина Ивановна, как и её сёстры, говорила и писала на французском, английском, итальянском и немецком языках, хорошо знала европейскую литературу. А вот русский язык, как это было принято в то время, она употребляла только в общении с прислугой.

В семье её звали Каташей. По свидетельству её сестры Зинаиды (в замужестве Лебцельтерн), оставившей воспоминания, Каташа была очень добра, отзывчива и жизнерадостна. Чаще всего именно она становилась инициатором и душой всех затеваемых в семье Лавалей развлечений и забав.

Внешностью она не блистала, но декабрист А.Е. Розен вспоминал о ней: "Екатерина Ивановна Трубецкая была некрасива лицом, не стройна, среднего росту, но, когда заговорит, так что твоя краса и глаза, - просто обворожит спокойным приятным голосом и плавною, умною и доброю речью, так всё слушал бы её. Голос и речь были отпечатком доброго сердца и очень образованного ума от разборчивого чтения, от путешествий и пребывания в чужих краях, от сближения со знаменитостями дипломатии".

Действительно, Лавали часто и подолгу жили за границей, и в 1819 г. в Париже Каташа познакомилась со своим будущим мужем князем Сергеем Петровичем Трубецким.

Он происходил из старинного рода, получил хорошее домашнее образование, посещал лекции в Московском университете, принимал участие в наполеоновских войнах: участвовал во всех основных сражениях Отечественной войны 1812 года - при Бородине, Тарутине и Малоярославце. Служил старшим адъютантом Главного штаба, а в 1821 г. ему был присвоен чин полковника. Ко времени знакомства с Каташей тридцатилетний С.П. Трубецкой, человек со вполне сложившимся мировоззрением, уже несколько лет был одним из деятельных членов политического тайного общества.

По свидетельству Зинаиды Лебцельтерн, умная, начитанная Каташа произвела на Сергея Петровича (тоже далеко не красавца) очень приятное впечатление: "Молодые люди много беседовали и постепенно привязались друг к другу". В мае 1821 г. в Париже состоялась их свадьба.

По возвращении в Россию молодожёны поселились в доме родителей Каташи, на первом этаже правого крыла особняка на Английской набережной. В обширном кабинете Трубецкого, выходившем окнами на Неву, происходили собрания тайного общества, на которых обсуждались важнейшие организационные и тактические вопросы.

Такие собрания продолжались и в Киеве, куда князь Трубецкой был переведён по службе в 1825 г. на должность дежурного штаб-офицера 4-го Пехотного корпуса.

Зинаида Лебцельтерн вспоминала, что Екатерина Ивановна сама рассказывала ей об этих собраниях, на которых друзья мужа много говорили и спорили в её присутствии, обсуждали планы, выбирали руководителей восстания, составляли проекты конституции.

Однажды Екатерина Ивановна была так напугана услышанным, что, не выдержав, подошла к Сергею Муравьёву-Апостолу, схватила его за руку и, отозвав в сторону, сказала: "Ради Бога, подумайте, что вы делаете! Вы и нас всех погубите, и свои головы положите на эшафот!". Муравьёв-Апостол постарался успокоить её и сказал: "Неужели вы думаете, что мы не делаем всё, что нужно, чтобы обеспечить успех наших замыслов? К тому же речь идёт о совершенно неопределённом времени, не бойтесь же".

Таким образом, в отличие от многих других жён декабристов, Екатерина Ивановна знала о существовании тайного общества и об участии в нём её мужа. И его арест, и всё, что за ним последовало, не было для неё такой неожиданностью, как для других женщин.

Но 14 декабря разделило её жизнь, как, впрочем, и жизнь других жён, на "до" и "после".
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:15 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

"КАЖЕТСЯ, ЕСТЬ НАДЕЖДА, ЧТО БУДЕМ ВМЕСТЕ..."

Положение Трубецкого во время следствия было особенно сложным вследствие того, что среди судей были его вчерашние друзья, знакомые, которые ещё недавно считали за честь бывать в его доме. Кроме того, членами Верховного уголовного суда были и родственники, в частности, С.С. Кушников, женатый на кузине Екатерины Ивановны Е.П. Бекетовой.

Как считают исследователи, то, что такая крупная фигура тайного общества - С.П. Трубецкой избежал казни, в значительной мере объясняется нежеланием и опасением правительства признать во главе заговора представителя одной из знатнейших русских фамилий. Отношение императора Николая I к Трубецкому определялось ещё и тем, что дом Лавалей, как блестящий очаг культуры Петербурга, был хорошо известен в дипломатических кругах, ведь в их доме бывали европейские дипломаты, писатели и художники не только России, но и европейских стран. А автрийский посол Л. Лебцельтерн был, как и Трубецкой, зятем Лавалей, мужем их второй дочери Зинаиды. К тому же у Лавалей, как уже отмечалось выше, были широкие связи с представителями высшего света во Франции. Всё это вынуждало Николая I показать себя в отношении Трубецкого "милосердным монархом". На первом же допросе Николай велел князю написать жене: "Я жив и здоров буду", и таким образом дал обещание сохранить Трубецкому жизнь. Однако истинное понимание роли Трубецкого в тайном обществе, сознание, что он знал намного больше рядовых участников заговора, приковывало к нему пристальное внимание и самого императора, и членов Следственного комитета. Князя допрашивали с особым пристрастием.

С самого первого дня заключения Сергею Петровичу была разрешена ежедневная переписка с женой. Эти письма доставлялись императору через князя А.Н. Голицына открытыми. Они раскрывали Николаю состояние декабриста и позволяли оказывать на него необходимое давление. Когда ответы Трубецкого казались неудовлетворительными, его лишали права переписки с женой, так как из прочитанных императором писем было видно, насколько важна для обоих эта переписка. Она давала им силы жить. Вот выдержки из некоторых писем:

Цитата:
"Я жив и здоров, друг мой несчастный, я тебя погубил, но не с злым намерением. Не ропщи на меня, ангел мой, ты одна привязываешь меня к жизни..."

Цитата:

"Я вижу, друг мой милый, что хотя мы и в разлуке, но занятия у нас одинаковые, ты молишься Богу и перечитываешь мои письма, а я также молюсь Богу и перечитываю по нескольку раз в день все твои письма. Ты знаешь, как они меня утешить могут..."


За время заключения Трубецкой получил от жены 201 письмо и сам написал 193.

Во время пребывания мужа в Петропавловской крепости Екатерина Ивановна держалась очень стойко, выдержанно и всячески избегала с кем бы то ни было разговоров об участниках заговора, многих из которых знала лично и принимала у себя дома в Петербурге и Киеве. Но лучше всего о её настроении в этот период дают представление письма. Почти в каждом из них она просила мужа об одном - не отчаиваться.

Более всего Екатерину Ивановну страшила мысль - сохранят ли её мужу жизнь. Под влиянием этих мыслей она писала 22 июня: "...Если же, мой милый ангел, не суждено мне быть с тобою, то я роптать не буду... Но силы мои не в состоянии снести этого удара. Я не переживу одной надежды, которая меня до сих пор поддерживала, только твёрдо верю, что Бог по благости своей приберёт меня отсюда. Он не оставит меня на земле, где всё мне чуждо, кроме тебя, где я никого, ничего не любила равно тебе, где мне одно было дорого - твоё спокойствие, твоё благополучие. Я жизнь стала любить, собственно, с того времени, как счастье с тобой узнала. Теперь ужасна мне мысль расстаться с тем светом, где ты ещё находишься, но если нам суждено быть в разлуке и после конца дела, то, друг мой, кому же я нужна в мире сем? И может ли у меня тогда быть другая молитва перед Творцом, как о том, чтоб он положил конец нестерпимому страданию?".

А 13 июля, когда стало известно, что Трубецкой приговорён к пожизненной каторге, она написала: "Из писем мне казалось, что ты не представляешь того, что ждёт тебя, и много меня мучила невозможность ясное понятие тебе дать того, что я воображала... Я всё теперь желаю одно - чувствовать благодарность Богу и государю за то, что жизнь твоя мне дарована; всё можно терпеть с тобою, всё сносно, всё легко, когда ты жив, и я имею в виду счастье разделить участь твою, а когда вспомню, что ты мог лишиться жизни, душа замирает, себя не чувствую. Кажется, есть надежда, что будем вместе".

В своих записках С.П. Трубецкой, вспоминая об этих днях, писал о том, что многое в письмах жены ему тогда было "темно", что она страшилась и готовилась к самому тяжёлому, ибо знала, что многие требовали его казни. Действительно, известно, что за смертную казнь Трубецкому высказались почти все члены суда, за исключением двоих, отказавшихся "от суждения за родством", и двоих неявившихся - М.М. Сперанского и Н.С. Мордвинова. В записках Трубецкой писал, что "Николай Павлович не согласился на неё <казнь>. Может быть, он хотел сдержать то, что заставил меня именем своим написать к жене моей, что я буду жив".

В письме от 18 июля, в ожидании предстоящей отправки в Сибирь Трубецкой писал жене: "Истинно, сей беспредельной любви твоей ко мне я обязан сохранением до сих пор, и она же меня сохранит на будущее время".


ОТЪЕЗД В СИБИРЬ


В ночь с 23 на 24 июля Трубецкой был отправлен из Петропавловской крепости в Сибирь. В тот же день княгиня Трубецкая в последний раз перешагнула порог родного дома на Английской набережной, прошла между знакомыми ей с детства львами, и по сей день восседающими у подъезда этого великолепного здания. Она ехала вместе с матерью Александрой Григорьевной Лаваль в Москву. В эти дни весь двор находился в Москве в связи с коронацией Николая I, и Екатерина Ивановна надеялась на содействие императрицы, расположенной к её матери. Необходимо было получить формальное разрешение на отъезд, так как официального разрешения следовать за мужем у неё ещё не было. В Москве находился и отец Иван Степанович Лаваль. Он должен был присутствовать на коронации в качестве церемониймейстера двора.

Остановились они у кузины Зинаиды Волконской в её всей Москве известном доме на Тверской. Зинаида принимала с большим участием и тётку Александру Григорьевну, и кузину Каташу. Впоследствии, в письмах из Сибири Каташа очень тепло вспоминала эти дни. Спустя 15 лет она писала сестре, что "сохранила о кузине самое нежное, самое постоянное воспоминание, и всё, что её касается, живо интересует и трогает меня".

27 июля царское разрешение было получено, и Екатерина Трубецкая, первая из жён декабристов, отправилась в Сибирь.

На всём пути следования в Сибирь её сопровождал библиотекарь и секретарь графа Лаваля Карл Август Воше. Разгром восстания 14 декабря всего в нескольких десятках метров от дома, где он жил, потряс свободолюбивого Воше. Он очень сострадал и Екатерине Ивановне, и её родителям и без малейшего сомнения вызвался сопровождать её в Сибирь. Его не смутила перспектива сибирских морозов, хотя он был хрупок, плохо переносил петербургский климат и почти не говорил по-русски.

Ехали днём и ночью. В то время на дорогах Сибири случалось всякое: раз издали заметили бегущих следом разбойников. Княгиня не растерялась и крикнула ямщику: "Пошёл, пошёл вперёд, не останавливайся!", и тот, не рассуждая, слепо повиновался её властному голосу. Разбойники отстали.

В Иркутске ей удалось узнать, что Сергей Трубецкой находится на Николаевском винокуренном заводе в 70-ти верстах от города. Воше смог тайно проникнуть на завод и, увидев Трубецкого, сказал: "Князь, я вам привёз княгиню, она в Иркутске".

На следующий день они смогли увидеться.

Весть о приезде Трубецкой в Иркутск быстро распространилась по всей округе. Благодаря своей приветливости, умению вести доброжелательный разговор, ей удалось расположить к себе многих чинов города. Через этих людей Екатерине Ивановне посчастливилось наладить связь не только с мужем, но и с сыльными декабристами, находящимися на других заводах в окрестностях Иркутска. Так, ей удалось передать Е.П. Оболенскому 500 р., а между деньгами вложить записку, что она может через своего сопровождающего переслать известия родным в Россию о нём и о других сосланных.

Воше, ехавший назад, оказался первым тайным курьером декабристов. Таким образом, заслуга в установлении нелегальной связи с изгнанниками также принадлежала Екатерине Ивановне Трубецкой. Вскоре по возвращении в Петербург Воше был выслан на родину. Он навсегда сохранил самые лучшие воспоминания о России, о семье Лавалей. Он писал: "Есть воспоминания, которые никакая человеческая сила не может изгладить, - они в Сибири".
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:18 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

ПРОТИВОСТОЯНИЕ

6 октября 1826 г. декабристов отправили с заводов дальше, в Нерчинск. Сперва их доставили в Иркутск, а оттуда уже должны были везти через Байкал в Нерчинск. Иркутский гражданский губернатор И.Б. Цейдлер, зная, как иркутяне относились к декабристам и к Екатерине Ивановне, распорядился привезти декабристов в Иркутск ночью. Этим, по его расчётам, устранялась возможность для Трубецкой увидеться и проститься с мужем. Но Екатерину Ивановну всё же известили о готовящейся отправке. Она, вскочив с постели, поспешила на гауптвахту, потом в полицию, где узнала, что повозки с отправляемыми находятся во дворе казачьих казарм. Когда она добежала до казарм, то увидела уже выезжавшие из ворот повозки и, буквально рискуя быть раздавленной, кинулась перед лошадью. Увидев это, Трубецкой соскочил с повозки, заключил жену в объятья, и с ним Екатерина Ивановна проехала одну станцию, затем вернулась в Иркутск.

И тут, после отправки первой партии декабристов за Байкал, между княгиней Трубецкой и губернатором Цейдлером разворачивается драма, в результате которой Екатерина Ивановна своей стойкостью и благородной решимостью сумела опрокинуть все правительственные намерения воспрепятствовать женщинам ехать в Сибирь.

Официально правительство не могло запретить жёнам следовать к своим мужьям.

Факты, когда жена отправлялась к ссыльному мужу, встречались в русской истории и в XVII, и в XVIII столетиях. Это само собой разумелось: развод в те времена законом не поощрялся. Но чаще жёны разделяли судьбу ссыльного мужа не по законной обязанности, а по настоящей любви (такова была судьба дочери петровского полководца Бориса Шереметева Натальи Долгорукой, воспетой поэтами, и, в частности, К.Ф. Рылеевым).

Однако в случае с жёнами декабристов правительство старалось всеми мерами помешать женщинам отправиться в Сибирь: ведь расчёт властей состоял в том, что о декабристах в далёкой Сибири скоро забудут, и они будут обречены на политическую смерть. Первым шагом в этом направлении было разрешение жёнам осуждённых развода с "мужьями-преступниками". Некоторые воспользовались этим правом. Затем был создан особый комитет, на который возложена была обязанность определить для женщин, пожелавших поехать к мужьям, специальные условия. В комитет вошёл генерал-губернатор Восточной Сибири А.С. Лавинский, и ему было поручено разработать для местных властей предписание, как психологически воздействовать - встречаться и разговаривать с женщинами в соответствии с правительственными целями. Предписание получило одобрение Николая I, но обнародовано не было и содержалось втайне. Лавинский предписывал убеждать жён не следовать к мужьям, ибо так они сохранят свои имущественные и сословные права. В противном же случае они их потеряют и сразу перейдут вместе с мужем на положение ссыльнокаторжных, а дети, родившиеся в Сибири, будут записаны в казённые крестьяне. В случае, если эти уговоры не подействуют, следовало прибегнуть к устрашению.

Можно сказать, что эта инструкция была в точности исполнена, вернее сказать, апробирована иркутским губернатором Цейдлером по отношению к Екатерине Ивановне Трубецкой. Именно апробирована, потому что не дала желаемого результата и не применялась уже по отношению к другим.

Как было уже сказано, Екатерина Ивановна, проводив мужа до ближайшей к Иркутску станции, вернулась, чтобы тут же отправиться за ним, и просила губернатора дать ей лошадей. Цейдлер убедил её остаться до зимы: он уверил её, что путешествие через Байкал опасно, что осенние ветры по целым месяцам носят суда по озеру, что там невозможно бывает пристать к берегу и есть риск замёрзнуть.

Но надежды Цейдлера, что Трубецкая переменит своё решение не оправдывались: она по-прежнему была полна решимости немедленно ехать. С наступлением зимы губернатор продолжал, не скупясь на чёрные краски, рисовать перед Екатериной Ивановной мрачные перспективы, угрожал ей потерей всех прав; потом, под предлогом болезни, он несколько дней просто не принимал её.

Работая над поэмой "Княгиня Трубецкая", Н.А. Некрасов пользовался многими достоверными источниками и знал о предписании Лавинского. Драматическую сцену запугивания Трубецкой губернатором он изобразил так:

Но хорошо ль известно Вам
Что ожидает вас?
Пять тысяч каторжников там
Озлоблены судьбой,
Заводят драки по ночам,
Убийства и разбой.

*****

Но вы не будете там жить:
Тот климат вас убъёт.
Я вас обязан убедить -
Не ездите вперёд...

И вот в январе 1827 г., спустя три месяца после приезда в Иркутск, Трубецкая пишет Цейдлеру письмо, настолько полное достоинства, ума и сознания своей правоты, что его невозможно ни привести полностью:

"Заметив, что Ваше превосходительство все старания употребляет на то, чтобы отвратить меня от моего намерения, нужным считаю письменно изложить Вам причины, препятствующие мне согласиться с Вашим мнением.

Со времени отправления моего в Нерчинские рудники я прожила здесь три месяца в ожидании покрытия моря. Чувство любви к другу заставляет меня с величайшим нетерпением желать соединения с ним. Но я стараюсь хладнокровно рассмотреть своё положение. Оставляя мужа, с которым я прожила пять лет столь счастливо, возвратиться в Россию и жить там в кругу семейства во всяком внешнем удовольствии, но с убитой душой, или, из любви к нему, отказавшись от всех благ мира, с чистой и спокойной совестью добровольно передать себя новому унижению, бедности и всем неисчислимым трудностям горестного его положения, в надежде, что, разделяя все его страдания, могу иногда любовью своею хотя немного скорби его облегчить? Строго испытав себя, я удостоверилась, что силы мои душевные и телесные никак не позволили мне избрать первое, а ко второму сердце сильно влечёт меня".

После этого письма Цейдлер окончательно понял, что княгиня непреклонна, что бороться с ней бесполезно. Он дал ей подорожную на выезд в Нерчинск, лошадей, и 20 января Трубецкая уехала.

Спустя несколько часов после отъезда Трубецкой в Иркутск приехала Мария Волконская. Цейдлер уже более доброжелательно с ней разговаривал, хотя ещё пытался и её удерживать, но это продолжалось всего 10 дней, а А.Г. Муравьёву практически уже не удерживал. Поистине, княгиня Трубецкая своей твёрдостью, благородной волей проложила дорогу в Сибирь остальным жёнам.
_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:19 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой


СИБИРСКИЕ БУДНИ "АНГЕЛОВ-ХРАНИТЕЛЕЙ"


В Большой Нерчинский завод Трубецкая приехала 30 января 1827 г. Узнав, что Трубецкой и Волконский находятся в Благодатском руднике, 6 февраля Екатерина Ивановна направилась туда, а через два дня в Благодатск прибыла и Волконская.

...Благодатский рудник находился в 12 километрах от Большого завода и представлял собой деревню, состоящую из одной улицы. Он был окружён горами, изрытыми раскопами для добывания свинца и серебра. У подножия одной из гор располагалась тюрьма, в которой содержались декабристы С.П. Трубецкой, С.Г. Волконский, Е.П. Оболенский, А.З. Муравьёв, А.И. Якубович, В.Л. Давыдов и братья А.И. и П.И. Борисовы. Женщины сняли комнату в крестьянской избе недалеко от шахты, где работали их мужья. Волконская вспоминала, что изба была до того тесна, что когда она ложилась "на полу на своём матрасе, голова касалась стены, а ноги упирались в дверь. Печь дымила и её нельзя было топить, когда на дворе бывало ветрено; окна были без стёкол, их заменяла слюда".

Жизнь в Благодатске была особенно трудной - быт был не налажен, постоянно ощущалась нехватка денег. Привыкшая к изысканной кухне в родительском доме, Екатерина Ивановна вынуждена была ограничить свою пищу: "суп и каша - вот наш обеденный стол, - писала Волконская, - ужин отменили", его заменял кусок чёрного хлеба, запивавшийся квасом, а собственноручно приготовленный обед посылали узникам. Е.П. Оболенский писал, как в казарму приносили "импровизированные блюда, в которых теоретические знания кулинарного искусства обеих княгинь соседствовали с совершенным неведением применения теории к практике. Но мы были в восторге, и всё казалось нам таким вкусным, что едва ли недопечённый руками княгини Трубецкой хлеб не показался бы нам вкуснее лучшего произведения первого петербургского булочника".

Обе дамы с истинным аристократизмом переносили все трудности: "Мы с Каташей всегда одевались опрятно, - вспоминала М.Н. Волконская, - так как не следует никогда ни падать духом, ни распускаться, тем более в этом крае, где благодаря нашей одежде нас узнавали издали и подходили к нам с почтением". С мужьями разрешалось видеться два раза в неделю, а в остальные дни "нашим любимым препровождением времени было сидеть на камне против окон тюрьмы и громко разговаривать". Уже в Благодатске началась благородная деятельность женщин по осуществлению связи ссыльных с их родными.

Осенью 1826 г. Николаем I были утверждены правила переписки "государственных преступников", по которым им запрещалось "пересылать на почту письма", а также "получать с почты письма без ведома" каторжной администрации. Кроме того, была учреждена секретная почтовая экспедиция для наблюдения за соблюдением этого предписания.

Из воспоминаний Волконской: "...приезд наш принёс много пользы заключённым. Не имея разрешения писать, они были лишены известий о своих, а равно и без всякой денежной помощи. Мы за них писали, и с той поры они стали получать письма и посылки". Письма эти, кроме своей главной задачи - связи с родными, имели ещё и общественное значение как точные документы о жизни декабристов в Сибири. Трубецкая писала от имени более десяти человек.

В сентябре 1827 г. заключённых перевели в Читу. Здесь жизнь, как отмечала Волконская, стала сноснее. Женщины (к тому времени приехали А.Г. Муравьёва, А.В. Ентальцева и Е.П. Нарышкина, вскоре П.Е. Анненкова, затем Н.Д. Фонвизина и А.И. Давыдова) поселились вблизи тюрьмы. Трубецкая жила вместе с Волконской и Ентальцевой в одной комнате в доме дъякона. Волконская отмечала неприхотливость Каташи, умение довольствоваться немногим, "хотя <она> выросла в петербургском великолепном доме, где ходила по мраморным плитам эпохи Нерона", отмечает её тонкий и острый ум, характер мягкий и приятный.

Так как свидания с мужьями разрешались только два раза в неделю (женатым разрешалось приходить в дома, где жили их жёны), то женщины часто подходили к тюремной ограде, через отверстия которой можно было общаться. Но однажды солдат накричал на них, а Екатерину Ивановну ударил кулаком. Это заставило их обратиться с жалобой в тюремную администрацию, и там вынуждены были смягчить строгости. После этого случая Каташа приносила складной стул и устраивала демонстративные приёмы: садилась перед щелью в заборе, а внутри тюремного двора собирался кружок из желающих поговорить, и каждый ждал своей очереди для беседы. А побеседовать важно было с каждым, чтоб потом описать в письме всё услышанное. Иногда узники передавали дамам черновики писем, те их переписывали по форме: "Ваш сын, брат, муж просит меня передать вам следующее...", и дальше следовало всё письмо, как будто бы от имени заключённого.
_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:20 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

"УЛЫБКИ КАТОРГИ"

В Чите у Трубецких появилась "первая улыбка каторги" - в феврале 1830 г. родилась дочь Александра. Это было долгожданное событие, так как несколько лет у Трубецких не было детей.

В июле 1830 г. для всех заключённых, разбросанных по рудникам, была выстроена специальная тюрьма в Петровском заводе. Петровск находился в 100 верстах от Иркутска. Собирая всех в одном месте, правительство тем самым старалось избежать рассеяния декабристов по разным местам Сибири. Место для строительства выбирал комендант тюрьмы С.Р. Лепарский, но, осматривая местность с горы, он обманулся привлекательностью зелёного луга, который оказался болотом. Тем не менее, несмотря на неудобное местоположение, новые условия для декабристов, по их воспоминаниям, стали благом: они получили возможность общения, организовали свою тюремную "академию", где каждый мог читать лекции по тем отраслям знаний, в которых был сведущ, организовали тюремную артель материальной помощи тем, кто не получал денег от родных. "Каземат дал нам опору друг в друге", - вспоминал М.А. Бестужев.

К этому времени возымели своё действие хлопоты влиятельных родных об облегчении условий жизни. Официально было разрешено посылать осуждённым необходимые вещи, книги, продукты питания, такие, как крупы, чай, сахар, кофе и т.п. Но главное - было разрешено отправлять жёнам заключённых деньги на покупку или строительство собственных домов. К этому времени у Трубецких уже было трое детей. Всего у Екатерины Ивановны родилось в Сибири семеро, но трое (Владимир, Никита и Софья) умерли ещё в детстве. В живых остались три дочери - Александра (1830-1860), в замужестве Ребиндер, Елизавета (1834-1918), в замужестве Давыдова, Зинаида (1837-1924), в замужестве Свербеева, и сын Иван (1843-1874).

Трубецкая построила себе дом возле каземата, а рядом и напротив появились дома других женщин - так образовалась улица, получившая название Дамской. В письме к сестре в 1836 г. Екатерина Ивановна так описывала своё жилище: "У нас двухэтажный дом. В нижнем - комната для служанки и кладовые. В верхнем этаже три комнаты. Я сплю в первой из них с Никитой и его кормилицей. Другую комнату занимают две малышки и их няня, а средняя служит гостиной, столовой и кабинетом для учебных занятий Сашеньки. Окна выходят на тюрьму и горы, которые нас окружают. Ты, конечно, знаешь, что Петровск представляет собой заболоченную впадину среди высоких гор, покрытых редким лесом. Вид их не имеет ничего весёлого".

При всех преимуществах жизни в Петровском заводе бытовые условия там оказались хуже, чем в Чите, где в камерах был дневной свет, а мужьям даже разрешалось жить в домах вместе с жёнами. В новой тюрьме каждому заключённому была отведена отдельная камера, тёмная, сырая и совершенно без окон. В таких помещениях жёны могли жить с заключёнными, но без детей. А ведь к июню 1830 г. маленькие дети были уже и у Давыдовой, Анненковой, Муравьёвой.

И вот женщины - Трубецкая, Фонвизина, Давыдова, Нарышкина, Муравьёва и Волконская - обратились в III отделение к шефу жандармов гр. А.Х. Бенкендорфу каждая с письмом, в которых они просили не ухудшать условий жизни в Петровском по сравнению с Читой и разрешить им жить со своими мужьями вне тюрьмы, в их собственных домах. Трубецкая писала: "Генерал, в течение почти пяти лет моим единственным желанием было делить заключение с моим мужем. Пока дело касалось одной меня, это было возможно. Но теперь у меня ребёнок, и я боюсь за него. Я не уверена, сможет ли он выдержать сырой и нездоровый воздух темницы. Вынужденная взять его с собой в тюрьму, я, может быть, подвергаю его жизнь опасности: ведь там я буду лишена какой бы то ни было помощи, какких бы то ни было средств, чтобы ухаживать за ним в случае его болезни. Поскольку мне не на кого оставить ребёнка, я должна буду жить вне тюрьмы. Но я боюсь, что последние силы меня покинут, если я, как и прежде, смогу видеться с мужем лишь раз в три дня - этого мне не выдержать. Генерал, я всё оставила, только чтобы не расставаться с мужем, я живу им одним. Ради Бога, не отнимайте у меня возможность быть с ним. Умоляю Вас, постарайтесь добиться у Государя этой великой милости - разрешения видеться с мужем каждый день, как это было дозволено нам в Чите".

Об этом же Бенкендорфа просили и другие, и в ответ на это, "для лучшего свету", как он выразился в письме к С.Р. Лепарскому, окошки были прорублены. "Что касается детей, - писал Бенкендорф, - то нельзя знать, сколько их будет, - сих несчастных жертв необдуманной любви". Только трагическая смерть Александры Муравьёвой в 1832 г. заставила власти пойти на уступки. Муравьёва жестоко простудилась, постоянно бегая из дома в тюрьму к мужу Никите и обратно к маленькой дочке. Болезнь оказалась для неё роковой - в возрасте 32 лет она скончалась. Это была первая смерть среди сосланных, она потрясла всех и в Сибири, и в Петербурге. И.С. Лаваль в связи с этим событием писал дочери: "Твоё последнее письмо меня очень огорчило, моя дорогая Каташа. Я уже две недели знал эту печальную новость... Я уверен, что ты позаботишься о несчастных, которых покинула эта достойная женщина, и что твои заботы о них станут для тебя источником утешения".

После этого трагического события женатым было разрешено видеться со своими семьями в домах.

Для Трубецких потянулись годы совсем новой, отличной от Петербурга жизни. Рядом с трудностями и лишениями было и счастье: росли дети. Екатерина Ивановна и Сергей Петрович тщательно занимались их воспитанием и образованием, много внимания уделяли детскому чтению. Сергей Петрович разработал специальную методику преподавания различных предметов. К подрастающим детям выписывались гувернантки из Петербурга. Вот как описывает Екатерина Ивановна жизнь семьи в это время в письме к сестре от мая 1836 г.: "Мы встаём в 7 утра и завтракаем в 8, после чего Сергей даёт уроки Сашеньке. До сих пор это ограничивается чтением и писанием по-русски и немного арифметики. Если погода хорошая, дети идут гулять или играют в нашем маленьком саду; если нет, Сашенька берёт свою работу и вышивает рядом с моими пяльцами. Если госпожа Давыдова или лицо, находящееся при маленькой Муравьёвой, соглашается взять на себя моих маленьких для прогулок, то я с радостью пользуюсь этим, чтобы остаться дома и поработать над диваном, который я вышиваю для мама. Мы обедаем в полдень. После обеда мы иногда идём с детьми к Давыдовой или маленькой Муравьёвой. Иной раз мы остаёмся дома. Дети играют. Сергей чем-нибудь занимается, а я, как всегда, за моими пяльцами. Мы пьём чай в 4 часа, ужинаем в 8, и наступает время укладывания детей. Тогда мы с Сергеем читаем, беседуем и очень спокойно заканчиваем вечер, почти всегда скорее довольные своим днём. Время от времени мы видим остальных дам или у них, или у нас, но вообще наш образ жизни, как видишь, не очень оживлённый. Чтобы закончить твоё осведомление, нужно тебе сказать, что между Петровским и Петербургом существует разница в 5 с половиной часов: то есть, когда в Петербурге полдень, в Петровском 5 с половиной часов пополудни. Теперь ты достаточно осведомлена, чтобы, когда ты пожелаешь, мысленно следить за нами".

А в другом письме к сесте она писала: "Сергей себя чувствует хорошо, много занимается детьми, которых он очень любит до обожания. Они обе (речь идёт о дочерях - Александре и Елизавете - авт.) определённо его предпочитают мне. И это доставляет мне удовольствие... Мне казалось, что я совсем забыла итальянский язык, а на днях мне попалась маленькая итальянская книжка, которую я прочла от начала и до конца без помощи словаря. Я была этим очень удивлена и одновременно, как ты догадываешься, горда. Я очень хотела бы научить моих маленьких французскому и английскому языкам, но Сашенька не хочет до сих пор иначе говорить, как по-русски".

От сестры приходили посылки с книгами, пользовавшимися успехом у петербургской публики, такими, как "История Шотландии" В. Скотта, "История Христофора Колумба", "Юрий Милославский" М.Н. Загоскина, "Борис Годунов" Пушкина, мемуары Б. Констана. В письме к сестре Зинаиде Екатерина Ивановна писала: "...Романы, которые ты мне обещаешь, доставят мне очень большое удовольствие, и раз ты согласна заняться моей библиотекой, то мне придётся попросить, если ты сможешь их найти, компактные издания Мора и Байрона, также то, что появляется нового в смысле книг по медицине на немецком языке... Не могу тебе сказать, насколько моё здоровье улучшилось с тех пор, как моя душа спокойна и довольна. Я не только чувствую себя в два раза сильней, но толстею, и больше не чувствую, есть ли у меня нервы или нет. До моего соединения с Сергеем они были в большом беспорядке... Это лишнее доказательство тому, сколь духовная сторона действует на физическую".

Так проходили недели, месяцы, годы. Постепенно пустел Петровский острог - уезжали те, чей каторжный срок подходил к концу. В 1839 г. срок окончился и для Трубецкого. И 29 июля 1839 г. ровно через 13 лет после того, как Екатерина Ивановна покинула родной дом в Петербурге, Трубецкие отправились к месту своего поселения в Оёк.

Накануне отъезда из Петровского Каташа написала сестре:

"Дорогая Зинаида, вот альбом, который, я думаю, будет тебе интересен. Он содержит различные воспоминания о первых годах нашей жизни в изгнании. Если ты найдёшь, что он плохо сделан, я прошу тебя быть снисходительной: виды, цветы и даже переплёт, всё сделано нашими товарищами по изгнанию. Изображения на переплёте представляют - одно - внешний вид большой Читинской тюрьмы, а другое - дом Александры здесь, в Петровском. Что касается рисунков, я везде дала объяснения. Пусть эти различные виды не печалят тебя, дорогой друг. Глядя на них, скажи себе, что если все эти места были свидетелями наших трудных времён, они видели также много хороших моментов. Завтра мы уезжаем из Петровска с воспоминанием обо всём, что нам послал Бог за все эти тринадцать лет, с полной признательностью за доброту Божью и утешительной мыслью, что всюду, где мы будем, Бог тоже будет там, чтобы защищать и утешать нас... Петровский 26 сего месяца 1839".
_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:21 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

ЖИЗНЬ НА ПОСЕЛЕНИИ

Оёк находился в 36 верстах от Иркутска при впадении реки Оёки в Куду и в пяти верстах от Урика, где на поселении уже жили Волконские, Муравьёвы - Никита с дочерью и его брат Александр, Ф.Б. Вольф, М.С. Лунин; там же получили разрешение поселиться А.Н. Сутгоф и Ф.Ф. Вадковский.

Трубецкие выстроили собственный дом, в котором прожили шесть лет до переезда в Иркутск. Жили своим хозяйством, заведя огород и домашний скот. В письме к А.Ф. Бригену в 1840 г. Сергей Петрович так описывал их новый быт: "Не от нас зависело избрать себе место жительства, а теперь мы уже совершенно здесь основались и обзавелись сельским хозяйством. Живём в совершенном уединении, друг другу с женой помогаем в воспитании детей и в хозяйстве... Над Сашенькой я испытывал свои педагогические способности и опытом познал, как трудно прилагать теорию на деле. Сколько ошибок, пока не дойдёшь до путного!... Думают обыкновенно, что детей может учить всякий, кто чему-нибудь сам учился, это грубая ошибка; им очень трудно внятно передать, их понятия не те, как у взрослого человека, и, что мне кажется очень ясно, то совершенно темно для дитяти..."

Уединённая жизнь иногда разнообразилась, особенно в праздники: на Рождество и на Масленицу ездили в Урик к Волконским или принимали у себя живших в окрестностях поселенцев и местных жителей. Иногда даже устраивали музыкальные вечера. Как-то сестра Зинаида Лебцельтерн прислала романс своего сочинения, пригласили Ф. Вадковского, сочинявшего музыку и прекрасно игравшего на скрипке, и получился концерт. На такие вечера съезжались целыми семьями, чему особенно радовались дети. Они дружили между собой не меньше родителей.

Живя в Оёке, Трубецкие оставили по себе добрую память. Н.А. Белоголовый, воспитанник декабриста А.В. Поджио, ставший потом известным врачом, в своих воспоминаниях писал о Трубецкой, что она "была олицетворённая доброта, окружённая обожанием не только своих товарищей по ссылке, но всего населения, находившего у неё помощь словом и делом". Она переписывалась со многими поселенцами - Е.П. Оболенским, И.И. Пущиным, Фонвизиными и для всех старалась быть ангелом-утешителем. Принимала большое участие в жизни Ф.Ф. Вадковского, выписывала для его скрипки струны из Рима, стала вместе с А.Н. Сутгофом его душеприказчицей.

А в это время мать Екатерины Ивановны графиня А.Г. Лаваль не переставала хлопотать за семью дочери и добилась у властей разрешения на переезд её вместе с детьми в Иркутск (под предлогом лечения). В 1845 г. Трубецкой было разрешено проживать с детьми в Иркутске, а мужу иногда приезжать к ним. В письме к Нарышкиной Екатерина Ивановна писала: "Мы переехали в город... Муж будет приезжать навещать нас с разрешения генерал-губернатора от времени до времени. К счастью, это условие оказалось лишь простой формальностью, так что мой муж лишь ограничивается тем, что ездит в Оёк, вот и всё".

Дети подрастали, нужно было думать об их образовании. По ходатайству графини А.Г. Лаваль, её внучкам Елизавете и Зинаиде было разрешено поступить в только что открывшийся в Иркутске Девичий институт Восточной Сибири. Не обошлось без волнений. Ещё в 1842 г. правительство в виде "милости" предложило ссыльным декабристам помещать детей в военно-учебные заведения или девичьи институты, но при одном условии: дети могли определяться туда не под своими фамилиями, а под новыми - по имени отцов. Так, дочери Трубецких могли стать Сергеевыми. Только в этом случае детям ссыльных декабристов возвращалось дворянство. В связи с этим Сергей Петрович писал с горечью брату 16 мая 1842 г.: "...Средства преследовать нас самих, видно, истощились, начинается преследование нас в детях наших... Спрашиваю, к чему послужило бы нашим девочкам дворянство, купленное такою дорогою ценой? ... Лишённые фамилии родителей, они делаются чужими для семейства своих родителей, лишаются права наследства, и согласием моим на то я бесчестил бы детей, жену и её семейство. В заключение: ни за какие блага в свете я не соглашусь, чтобы жена моя была разлучена с детьми, это будет и ей, и им стоить жизни. Жена моя довольно для меня и за меня потерпела, убийцей её и детей моих я не буду". Однако, спустя три года, в 1845 г., в результате того, что большинством декабристов, кроме В.Л. Давыдова, требование перемены фамилии для детей было отвергнуто, выяснилось, что девочки Трубецкие могут быть приняты под собственной фамилией. Таким образом, две дочери Трубецких смогли получить официальное образование и блестяще закончили институт с золотыми медалями. Кроме собственных детей, в семье Трубецких воспитыаались дочери декабриста М.К. Кюхельбекера - Анна и Юстина. Когда девочки подросли, стараниями Екатерины Ивановны они были определены в Сиропитательный дом Е.М. Медведниковой - первое в Восточной Сибири женское учебное заведение, причём содержание одной из них, Анны, княгиня оплачивала сама.

Обосновавшись в Иркутске, Екатерина Ивановна старалась привнести в новый быт атмосферу своего родного дома в Петербурге. У неё бывали на праздничных приёмах по случаю Рождества или Пасхи или просто на литературно-музыкальных вечерах представители местной интеллигенции, друзья-декабристы, известный мореплаватель и исследователь Дальнего Востока Г.И. Невельской с членами своей экспедиции, генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьёв. Такие приёмы и музыкальные вечера становились событием, способствовали развитию эстетических вкусов иркутян, обогащали в целом культурную жизнь города. Оба дома - и Волконских, и Трубецких - постепенно превратились в два культурных центра Иркутска. "Обе хозяйки - Трубецкая и Волконская - своим умом и образованием, а Трубецкая - и своею необыкновенною сердечностью, были как бы созданы, чтобы сплотить всех товарищей в одну дружную колонию", - писал уже упоминавшийся доктор Н.А. Белоголовый.

По свидетельству современников, Екатерина Ивановна в это время много занималась благотворительностью, помогала православным храмам Иркутска, оказывала помощь многим нуждающимся. Благодаря её радушию, дом Трубецких был хорошо известен странникам, больным, беднякам как место, где всегда можно было получить и пищу, и кров.

В 1846 г. после тяжёлой болезни умер в Петербурге отец Екатерины Ивановны граф И.С. Лаваль. В 1850 г. умерла и мать Каташи. Эти трагедии, пережитые вдалеке от дома, как и все перенесённые ранее утраты детей и всяческие лишения, конечно же, сказывались на здоровье Трубецкой. После смерти отца она написала сестре: "...вообще у меня совершенный облик и повадки 60-летней женщины, я чувствую себя страшно постаревшей". А спустя четыре года Зинаида Лебцельтерн так охарактеризовала состояние сестры: "Вскоре после смерти матери сестра заболела, и в конце-концов у неё обнаружили чахотку. Но нам об этом не сообщили. Мы издавна знали, что она страдает грыжей, из-за которой не может ходить, и что по дому и саду её возят в кресле...".


Постепенно дочери стали выходить замуж и покидать родительский дом. Почти одновременно, с разницей в несколько месяцев, в 1852 г. вышли замуж Елизавета за Петра Васильевича Давыдова, сына декабриста В.Л. Давыдова, и старшая дочь Александра за кяхтинского градоначальника Н.Р. Ребиндера, человека, близкого по своему мировоззрению к декабристскому кругу. Дома оставались младшие - Зина и Иван. К этому времени здоровье Екатерины Ивановны очень пошатнулось. Сергей Петрович так описывал в письме к Лебцельтерн состояние жены после отъезда дочерей: "...Несмотря на то, что она желала их замужества и знала, что они счастливы, разлука с ними была ей очень тяжела. Не без основания можно сказать, что клинок разрушил ножны, ибо тело её не было достаточно сильным, чтобы безнаказанно переносить движения души. После отъезда Лизы она стала худеть, потом ночами стала появляться испарина, ревматические боли в лопатках, сухой кашель после прошлой весны, который с большим трудом удалось привести к отхаркиванию и который свидетельствовал о поражении лёгких..."

Екатерина Ивановна умерла 14 октября 1854 г. Ей было без малого 54 года, 28 из них она провела в Сибири. Похоронили её 17 октября в ограде Знаменского монастыря, прямо перед воротами, рядом с могилами её детей Владимира, Никиты и Софьи. На похоронах присутствовали все живущие в иркутской колонии декабристы и весь Иркутск во главе с генерал-губернатором Н.Н. Муравьёвым, - все шли за её гробом из церкви Знамения Божьей матери, где происходило отпевание, до могилы. Речей при погребении не произнёс никто - они казались излишними.

На следующий день газета "Вестник Восточной Сибири" писала, что "ей не нужно было ни надгробных слов, ни похвал человеческих, которые напомнили бы о жизни её. Дела покойной сами за себя говорят. Толпа, облагодетельствованная ею, принесла ей дань любви - сердечные слёзы".

Но, пожалуй, самой точной характеристикой этой замечательной, поистине великой русской женщины являются слова Сергея Петровича Трубецкого, высказанные им в письме к Г.С. Батенькову от 26 февраля 1855 г.: "...Жена моя была не просто женщина, которая соединила судьбу свою с моей судьбой для прохождения жизни по одному общему пути. Она слила всё существование своё с моим; мысли, чувства, правила, желания, надежды, - всё, одним словом, всё было у нас общее. Она не жила для себя, она жила единственно для меня и детей; и это не на словах, а на деле, все поступки её, все помышления её не имели предметами ничего другого. В отношении самой себя она старания прилагала единственно о том, чтобы исправить все недостатки, которые в себе замечала, и приобрести все христианские добродетели, которых исполнение требует от нас Спаситель... Тридцать четыре года мы прожили вместе, и прожили их, как один день".
_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:23 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

О.А. Акулич

К вопросу об эпистолярном наследии княгини Е.И. Трубецкой

Самая известная из русских женщин XIX в., воспетая в поэмах Н.А. Некрасова, А. де Виньи, Ю. Словацкого, Екатерина Ивановна Трубецкая вошла в историю мировой культуры как идеал бескорыстной любви и самопожертвования. Ее подвигом восхищались современники, ее имя помнят и чтят потомки через полтора столетия после смерти. Личность княгини Трубецкой кажется доподлинно известной благодаря художественной литературе1 и мемуарам ее сестры Зинаиды Лебцельтерн, опубликованным в переводе на русский язык В.П. Павловой и А.Л. Вайнштейн2. Но, как ни парадоксально, документальные свидетельства от первого лица - письма, в которых отражен богатый внутренний мир чувствующей и страдающей женщины, не становились до сих пор предметом специальных исследований. Еще в конце XIX в. ярославский краевед Л. Трефолев, предваряя первую публикацию писем Е.И. Трубецкой из архива архиепископа Нила (Исаковича), писал, ссылаясь на друга декабристов Н.А. Белоголового, о том, что жены декабристов еще не нашли до сих пор достойной оценки. Трефолев отмечал: «...было бы странно в настоящее время ограничиваться относительно этих незабвенных русских женщин одною лишь поэтической оценкою их, как бы она ни была верна с исторической стороны. Возможно полное собрание их писем - вот что, по нашему мнению, всего нужнее в данном случае для характеристики тех героинь, которые вслед за своими мужьями устремились в сибирские трущобы»3. Четыре письма Е.И. Трубецкой, обращенные к владыке Нилу и датированные 1839-1846 гг., стали первой и самой «обширной» публикацией эпистолярного наследия Е.И. Трубецкой на весь последующий ХХ в.4 Справедливости ради стоит отметить, что историком А.Д. Марголисом было введено в научный оборот еще одно письмо Е.И. Трубецкой, адресованное в 1830 г. А.Х. Бенкендорфу5. Вот и весь корпус опубликованных источников, на которых построено представление о выдающейся русской женщине XIX в.

Крупный специалист по истории семьи Трубецких, составитель двухтомника документов и эпистолярного наследия С.П. Трубецкого в серии «Полярная звезда» В.П. Павлова отмечала почти полное отсутствие в архивах писем Е.И. Трубецкой6. Так ли это - предстоит проверить. В целом ряде писем С.П. Трубецкого периода поселения автор указывает, что это приписки к письмам Екатерины Ивановны. Для выявления писем княгини можно будет использовать архивные данные, приведенные во втором томе «Полярной звезды», посвященном С.П.Трубецкому. В личном архиве, который В.П. Павлова передала на хранение в наш музей, отложились рабочие материалы по подготовке томов «Полярной звезды». Здесь же хранятся тетради с краткими конспектами или выписками из двухсот писем Екатерины Ивановны, датированных 1825-1826 гг. Это самые ранние из известных нам писем Е.И. Трубецкой. Они были адресованы мужу в Петропавловскую крепость. Практически ежедневно, а иногда и дважды в день супруги писали друг другу. Причем все эти письма написаны по-русски. Ответные письма С.П. Трубецкого вошли в первый том, выпущенный В.П. Павловой в 1983 г.7 Благодаря этим конспектам нам удалось создать специальный видеоролик, в котором профессиональные актеры воспроизводят текст двух писем, написанных супругами Трубецкими в январе 1826 г. Таким образом, впервые в экспозиции Дома-музея Трубецких появилось звучащее эпистолярное наследие, в основе которого диалог двух любящих сердец.

Сегодня известно, что письма княгини Трубецкой хранятся в архивах Москвы, Санкт-Петербурга, Иркутска, Ярославля и Парижа8. Эпистолярное наследие княгини Каташи, как называли ее близкие и друзья и как именуют ее сегодня ее потомки, поистине обширно. Во все годы каторжных работ мужа Е.И. Трубецкая от своего имени писала родным многих декабристов, лишенных права переписки. Впервые часть этих писем (81 письмо) была опубликована Т.Г. Любарской в 27-м томе «Полярной звезды», посвященном декабристу А.З. Муравьеву9. Несмотря на соавторство с безгласным декабристом, Трубецкая выражает в них и свои собственные мысли, чувства, сообщает некоторые факты от первого лица. Весь сибирский период с 1827 по 1854 г. Трубецкая вела регулярную переписку со своей семьей, друзьями-декабристами, жившими на поселении, друзьями, приобретенными в Сибири. Из семейных архивов на сегодня нам известно 130 писем, хранящихся в Национальном архиве Франции (Archives nationales de Paris). Эти письма, написанные по-французски, адресованы сестре Зинаиде Лебцель- терн. Именно эти письма читал и цитировал в переводе в 1930-х гг. русский священник-иезуит Иоанн Кологривов. Пересказанные и переведенные им на русский язык фрагменты этих писем являются сегодня основным источником для биографии княгини Трубецкой. Французские потомки Е.И. Трубецкой по линии графини З.И. Лебцельтерн трудятся над расшифровкой этих писем и подготовкой их к публикации на французском языке10. В перспективе сотрудничества музея и потомков Е.И. Трубецкой значатся перевод и публикация в Иркутске писем будущего французского издания.

Возвращаясь к русской части архивного наследия Е.И. Трубецкой, хотелось бы сказать, что публикацией каждого нового письма мы вызволяем из-под замшелой бронзы художественного образа настоящую княгиню Каташу.

Ниже мы приводим два письма Е.И. Трубецкой из Государственного архива Российской Федерации. Содействие в их выявлении любезно оказала нам О.В. Эдельман, за что мы ей искренне благодарны. В расшифровке текстов принимала участие М.Ю. Кельчевская. Письма публикуются по цифровой копии, полученной нами из ГАРФа. Орфография подлинника сохранена, пунктуация текста приведена в соответствие с современными нормами.

Е.И. Трубецкая - С.П. Трубецкому11


Цитата:

№ 2512 [Санкт-Петербург.] Вторник, 12 [января 1826 г.]


Вчера, друг милый, я получила два письма от тебя: одно от воскресенья, а другое от вчерашнего дня. Не могу тебе сказать, как я обрадовалась, увидя два письма. Не умею тебе сказать, сколько раз я их перечитала и как я за них Бога благодарила. Понимаю, милый ангел, все, что ты чувствуешь, и все упреки, которые ты себе делаешь. Я даже желаю, чтоб ты как можно живее каялся в том, что было, ибо уверена, что это одно твое спасение. Но со всем тем я бы хотела, чтобы ты обо мне не беспокоился. Если только Бог приведет меня быть с тобою, я, право, не буду жаловаться на свою судьбу, и не будет она мне казаться тяжелою. С тобою мне везде будет хорошо - без тебя я жить не могу, следственно, милый друг, ты благополучие мое не разруши навсегда. Если б я тебя видела в ожесточении, если бы ты не чувствовал своей вины, тогда бы я была весьма несчастлива; но так как, благодаря Богу, ты глубоко тронут всем тем, что было, и твое раскаяние таково, как от тебя ждать должно было, то я спокойно отдаю себя в волю Божию и чувствую, что могу еще быть счастливою, когда буду с тобою вместе. Всегда одного желаю и прошу у Бога. Для меня, друг мой, ничто не может быть жертвой: счастье быть с тобою, страдания твои делить - заменит мне все на свете. Ты знаешь, что я никогда на земле ничего столько не любила, как тебя, мой милый ангел. Не думай, чтоб я смогла о чем-нибудь жалеть: цель жизни моей - тебя утешать. Нет у меня мысли, которая бы не к тебе стремилась, нет чувства, которое бы не до тебя касалось. Не тужи, мой милый друг, о моем положении, старайся только заслужить, чтоб нас соединили, когда возможно будет, и чтоб не отдалили обещанное нам свидание. Молись Богу и себя храни - вот моя просьба, и на мой счет будь совершенно спокоен. Что я не могу перестать ни минуты о тебе молиться, само собой разумеется. О ком и о чем мне молиться, как не о тебе? Ты давно знаешь, что твоя душа мне дороже моей собственной. Прощай, мой милый друг, мой ангел, целую тебя и обнимаю тысячу раз от всей души.

К. Трубецкая


Е.И. Трубецкая - С.П. Трубецкому13
Цитата:

№ 26 [Санкт-Петербург.] Среда, 13 генваря [1826 г.]

Надеюсь, милый друг, сегодня получить письмо от тебя. Вчера не имела и ждать не могла. Но со всем тем с нетерпением жду сегодняшнего письма и молю Бога, чтоб надежда моя не была обманута. Каков ты душою и телом? Меня одно беспокоит - страх, чтоб твоя вера ослабла, чтоб ты в минуту слабости усомнился в милосердии Божием. Ради Христа, мой ангел, старайся сего избегнуть. У Бога любовь, милость, прощение всегда можно снискать. Раскаянием и верою возможно получить, чего его будешь просить, а мы, друг милый, об одном только молим и должны молиться, чтоб он принял наше раскаяние и соединил бы нас опять. Конечно, друг мой, я хочу делить твое раскаяние. Ты не можешь иметь чувства, которому бы я не была причастна. Бог сказал, что, когда его двое призывают с упованием, он всегда слышит таковую молитву. Как же мне не хотеть и тут с тобой вместе молиться? Мне кажется, что тебе от того легче будет, если я на себя возьму часть твоего раскаяния. Ах, если б тебе знать, мой ангел, как бы я желала в чем-нибудь облегчить твое положение! Когда Бог приведет нас быть вместе, надеюсь, что любовь моя будет немного утешать тебя, не может быть, чтоб Бог меня лишил этого счастья. Меня поддерживает одна эта надежда; этим одним живу; твердо уповаю, милый друг, что Бог услышит мою молитву. Ты знаешь, мой ангел, как я тебя любила, теперь я только живее чувствую, сколько я к тебе привязана. Для меня счастье в том состоит, чтоб быть с тобою, а несчастье - в разлуке. Храни себя, друг милый, из жалости ко мне. Отдай себя от глубин души в волю Божию: он тебя наставит, поддержит, утешит. Молись ему, мой ангел, как можно чаще, всегда призывай его на помощь. Его нельзя напрасно призывать. Он никогда не презрил молитвы несчастных. С любовью моли его, он отец наш, единственное наше прибежище. Не уставай в молитве, не унывай: он, право, нас не оставит. Обо мне, мой ангел, не беспокойся, здоровье мое хорошо. Занятие мое одно: молиться о тебе, думать о тебе и о том, как бы я счастлива была, если б удалось мне хоть одну минуту на тебя посмотреть. Прощай, мой ангел, будь здоров, целую тебя и обнимаю от всей души сто раз.

К. Трубецкая

Примечания

1 Сергеев М.Д. С Иркутском связанные судьбы. Иркутск, 1986. При создании образа Е.И. Трубецкой автор взял за основу документально-публицистический очерк И.Н. Кологри- вова (см.: Кологривов И. Княгиня Екатерина Ивановна Трубецкая // Современные записки. Париж, 1936. Кн. 60. С. 204-249; Кн. 61. С. 231-279; Кн. 62. С. 247-283).

2 Лебцельтерн З.И. Екатерина Трубецкая // Звезда, 1975. № 12. С. 179-194.

3 Трефолев Л. Отношения Иркутского архиепископа Нила к декабристам // Русская старина, 1899. № 9. С. 560.

4 В 1989 г. ярославский историк Н.Н. Тупицина упоминает о пяти письмах Екатерины Ивановны, с указанием места их хранения - фонд архиепископа Нила в Ярославском историкоархитектурном музее-заповеднике. Но цитирует она только три из четырех, опубликованных ранее Л. Трефолевым (см.: Тупицина Н.Н. По страницам одного архива // Экспонаты музея рассказывают: Научно-популярные очерки / Сост. Д.Ф. Полознев. Ярославль, 1989. С. 2733).

5 Марголис А.Д. Письма жен декабристов А.Х. Бенкендорфу // Сибирь и декабристы. Иркутск, 1983. Вып. 3. С. 241-250.

6 Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности / Изд. подгот. В.П. Павловой. Иркутск, 1987. Т. 2. С. 17.

7 Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности / Изд. подгот. В.П. Павловой. Иркутск, 1983. Т. 1.

8 ГАРФ. Ф. 1143; РГИА. Ф. 1657; ГАИО. Ф. 774; Национальный архив Франции (Les Archives nationales de France). Личные фонды. Фонд Малезерб (Archives Malesherbes).

9 Опубликованы письма Е.И. Трубецкой за 1829-1834 гг., адресованные родным А.З. Муравьева (см.: Муравьев А.З. Письма / Изд. подгот. Т.Г. Любарской. Иркутск, 2010).

10 Правнучки З.И. Лебцельтерн в пятом поколении Мари-Анес Андрие и графиня Беатрис де Тредерн в сентябре 2011 г. присутствовали на открытии Дома-музея Трубецких после реставрации и сообщили на встрече с общественностью Иркутска об истории архива, его теперешнем состоянии и собственных творческих планах по подготовке к изданию в 2013 г. книги писем княгини Каташи.

11 ГАРФ. Ф. 1143. Оп. 2. Д. 1. Л. 46-47.

12 Приводится авторская нумерация писем. С момента ареста С.П. Трубецкого прошло 27 дней.

13 ГАРФ. Ф. 1143. Оп. 2. Д. 1. Л. 48-49.


Последний раз редактировалось: AWL (Вс Мар 05, 2017 11:26 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Вс Мар 05, 2017 11:24 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Письмо Екатерины Ивановны Трубецкой (урожд. Лаваль) от 14 апреля 1854 г. адресовано будущему зятю - Свербееву Николаю Дмитриевичу.

Николай Дмитриевич Свербеев принадлежал к древнему дворянскому роду. В марте 1851г. после окончания Московского университета Свербеев Н.Д. был принят на государственную службу «с причислением к главному управлению Восточной Сибири». Свербеев Н.Д принимал активное участие в Амурских экспедициях, вел управление Путевой канцелярией генерал-губернатора Восточной Сибири в Санкт-Петербурге и в Иркутске. Здесь, в Иркутске, в 1856 году он женился на Зинаиде, младшей дочери Трубецких.

Письмо находится в составе фонда личного происхождения - «Семейного фонда Свербеева Николая Дмитриевича, (27.08.1829-06.12.1860), секретаря по дипломатической части при генерал-губернаторе Восточной Сибири и его жены Свербеевой (урожд. Трубецкая) Зинаиды Сергеевны (07.05.1837-11.07.1924)».

Обращаем внимание, что письма написаны в XIX веке в соответствии с правописанием французского языка и отображают графологические особенности подчерков адресатов.

В составе фонда документы, имеющие историческое значение не только для региона, но и страны в целом. Сохранились ценные документы эпистолярного жанра на французском и итальянском языках:

письма С.Г. Трубецкого и его жены Е.И. Трубецкой, адресованные детям, родным и друзьям,
письма старшей дочери Трубецких Александры Ребиндер, её мужа и детей,
письма средней дочери Трубецких Елизаветы Сергеевны Давыдовой,
письма младшей дочери Трубецких Зинаиды Сергеевны Свербеевой, её мужа и детей и других адресатов.
Основной массив писем никогда не подвергался переводу.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Пт Мар 10, 2017 9:09 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой




Письмо Трубецкой Е. И. к Свербееву Н. Д. от 14 апреля 1854 г. Лист 1.
_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Пт Мар 10, 2017 9:10 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой




Письмо Екатерины Ивановны Трубецкой Н.Д. Свербееву. Лист 2.
_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Пт Мар 10, 2017 9:10 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой





Письмо Екатерины Ивановны Трубецкой Н.Д. Свербееву. Лист 3.
_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Пт Мар 10, 2017 9:10 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой


_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
AWL
Site Admin

   

Зарегистрирован: 07.03.2011
Сообщения: 1227

СообщениеДобавлено: Пт Мар 10, 2017 9:11 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

"Подвиг любви бескорыстной..."



Уже через день после того, как под конвоем фельдъегерей в Сибирь отправился декабрист Сергей Трубецкой, за ним выехала его супруга княгиня Екатерина. Произошло это 24 июля 1826 года. Декабристов отправляли тайно, и Екатерина не знала, что едет буквально по следам мужа. Княгине предстояло преодолеть почти 6 тысяч верст тяжелейшего пути, а впереди её ждала неизвестность. Но мужественная женщина готова была все перенести, чтобы быть рядом с супругом.

Разрешение на поездку в Сибирь ей дал император Николай I, который всячески пытался отговорить женщину от этого «опрометчивого шага». Когда все его старания оказались безуспешными, император, вздохнув, произнес: «Ну, поезжайте, я вспомню о вас». Удивительно, но просьба Екатерины нашла понимание у императрицы, которая в конце аудиенции сказала ей: «Вы хорошо делаете, что хотите последовать за своим мужем; на вашем месте и я не колебалась бы сделать то же».

Николай I и императрица Александра Федоровна не могли и предположить, что вслед за Екатериной в Сибирь отправятся многие жены и невесты декабристов. По свидетельству приближенных, когда императору докладывали, что очередная «декабристка» просит аудиенции для разрешения на выезд в Сибирь, его лицо кривилось как от зубной боли. Всего же в Сибирь отправились 19 женщин.

В российском обществе поступок Екатерины Трубецкой поддержали не все, чересчур уж он был неординарен. Главное, что его безоговорочно поддержали отец и мать Екатерины, снабдившие её всем необходимым для этой поездки. Они не знали, что больше никогда не увидят ни дочь, ни своих внуков, которые родятся в Сибири.

Очень многие восхищались Екатериной и по мере сил пытались оказать ей помощь. А помощь ей ой как понадобилась, особенно, когда она прибыла в Иркутск. Первоначально она остановилась в доме Е.А. Кузнецова, через которого удалось узнать последние новости о прибывающих в Сибирь декабристах и сообщить мужу о приезде. Была надежда, что декабристы будут распределены по ближайшим к Иркутску заводам, где традиционно трудились каторжники. Но император не собирался даже этой малостью проявить снисхождение к заговорщикам.

Вскоре в Иркутск прибыл гражданский губернатор И.Б. Цейдлер, который получил инструкции отправить декабристов за Байкал, а Трубецкой всячески препятствовать поездке к мужу. Уже 8 октября 1826 года декабристы из-под Иркутска отправились в Забайкалье, а для молодой женщины начался многомесячный поединок с чиновником, от которого зависело решение её судьбы. Главным аргументом губернатора было то, что, отправившись к мужу, Трубецкая лишится всех прав и дворянства, а их дети будут обречены на положение государственных крестьян. Именно это противостояние хрупкой женщины и губернатора, закончившееся победой Екатерины, образно описал в поэме «Русские женщины» Н.А. Некрасов:

Ужасна будет, знаю я,
Жизнь мужа моего.
Пускай же будет и моя
Не радостней его!
Нет! Я не жалкая раба,
Я женщина, жена!
Пускай горька моя судьба -
Я буду ей верна!
О, если б он меня забыл
Для женщины другой,
В моей душе достало б сил
Не быть его рабой!
Но знаю: к родине любовь
Соперница моя,
И если б нужно было, вновь
Ему простила б я!

Только 19 января 1827 года Екатерина смогла выехать в Благодатский рудник, где тогда находился её муж. Приезд Екатерины стал потрясением не только для супруга, но и для других декабристов, которые говорили, что Трубецкая стала для них «глотком свежего воздуха». Декабристы еще не знали, что вслед за ней вскоре приедут и другие женщины.

Женщины в Сибири оказывались в тяжелейших условиях. В соответствии с утвержденной Николаем I инструкцией для них действовал ряд серьезных ограничений. Так, в инструкции было записано, что «если бы жены сих преступников прибыли к ним из России с намерением разделить участь своих мужей и пожелали жить вместе с ними в остроге, то сие им позволить, но тогда жены не должны иметь при себе никакой услуги». «Женам, пожелавшим жить отдельно вне острога, позволить иметь свидания со своими мужьями в остроге через два дня один раз».

Прибывая к месту отбытия каторги мужем, декабристки давали письменное обязательство: «Желая разделить участь моего мужа и жить в том селении, где он будет содержаться, не должна я отнюдь искать свидания с ним никакими происками и никакими посторонними способами, но единственно по сделанному на то от г. Коменданта дозволению и токмо в назначенные для того дни и не чаще, как через два дня на третий. …Обязуюсь иметь свидание с мужем моим не иначе как в арестантской палате, где указано будет, в назначенное для того время и в присутствии дежурного офицера, и не говорить с ним ничего излишнего... вообще иметь с ним дозволенный разговор на одном русском языке». Текст этого обязательства, составленный комендантом Нерчинских рудников С.Р. Лепарским, получил милостивое одобрение императора.

В подобных условиях женщинам предстояло прожить многие годы. Конечно, постепенно тюремный быт обустраивался, появились какие-то послабления, для того, чтобы их добиться, женщины даже вступали в переписку с Бенкендорфом. Но самые тяжелые испытания ждали женщин в Петровском заводе, где для декабристов была построена специальная тюрьма. Когда декабристов туда перевели, женщинам пришлось жить в тюремных камерах. Вот как описывала это Трубецкая в письме матери от 28 сентября 1830 года: «Все мы находимся в остроге вот уже четыре дня. Нам не разрешили взять с собой детей, но если бы даже позволили, то все равно это было бы невыполнимо из-за местных условий и строгих тюремных правил. После нашего переезда в тюрьму нам разрешили выходить из нее, чтобы присматривать за хозяйством и навещать наших детей. Разумеется, я пользуюсь, сколько мне позволяют мои силы, этим разрешением, так как я чаще других должна видеть мою девочку. Если позволите, я опишу вам наше тюремное помещение. Я живу в очень маленькой комнатке... Темень в моей комнате такая, что мы в полдень не видим без свечей. В стенах много щелей, отовсюду дует ветер, и сырость так велика, что пронизывает до костей». А ведь она совсем недавно родила первенца – девочку. «Физические страдания, которые может причинить эта тюрьма, кажутся мне ничтожными в сравнении с жестокой необходимостью быть разлученной со своим ребенком и с беспокойством, которое я испытываю все время, что я не вижу его».

Трудно понять, как смогли выдержать все это женщины, которые были с детства окружены сонмом нянек и мамок, а если и умели что-то делать сами, то только вышивать бисером и гладью. В Сибири же им пришлось вести хозяйство, заводить огороды и даже скотину. Поистине, удивительные были женщины.

Только в конце 1839 года Трубецкой вышел на поселение в село Оёк в 30 верстах от Иркутска, где на деньги, присланные родителями Екатерины, построили небольшой дом. Счастливое обретение относительной свободы было омрачено смертью младшего сына Владимира. Впоследствии умерло еще трое детей из восьми родившихся. Иногда пишут о семи родившихся детях, это связано с тем, что одна девочка умерла в 1841 году сразу после родов, возможно, её не успели даже крестить.

В 1845 году Екатерине Трубецкой разрешили поселиться в Иркутске, где дети смогли получать образование. Любопытно, что дом, который был приобретен в предместье Иркутска, прежде был загородной дачей губернатора Цейдлера, почти 20 лет назад пытавшегося не пустить Екатерину к мужу. Этот дом, как и дом Волконских, стал настоящим центром для встреч декабристов, многие из которых уже вышли на поселение и жили вблизи Иркутска. В этот дом даже иногда захаживал генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев с супругой, француженкой по происхождению, что, несомненно, сближало ее с Екатериной Трубецкой, француженкой по отцу.

Спокойная жизнь в Иркутске омрачалась частыми болезнями Екатерины, чье здоровье было подорвано тяжелейшими условиями жизни в казематах и мало приспособленных для этого домах при рудниках. Весной 1854 года она снова тяжело заболела и уже не смогла подняться. В 7 часов утра 14 октября Екатерина Ивановна Трубецкая скончалась.

В последний путь декабристку пришел проводить буквально весь Иркутск. Таких многолюдных похорон город до того не знал. В траурной процессии рядом с декабристами и простыми людьми шли генерал-губернатор, офицеры и чиновники. Похоронили Екатерину Ивановну в Знаменском монастыре, рядом с могилами умерших ранее детей Никиты и Софьи. И в наши дни на могиле этой удивительной женщины всегда лежат живые цветы.
_________________
Основной форум "ДЕКАБРИСТЫ" : http://d1825.ru/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Эта тема закрыта, вы не можете писать ответы и редактировать сообщения.    Список форумов ДЕКАБРИСТЫ дубль -> Жены Декабристов Часовой пояс: GMT + 3
На страницу 1, 2, 3, 4  След.
Страница 1 из 4

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Besucherzahler
счетчик посещений